Если сгорать - то дотла. Если разрывать - то в клочья!
Возвращаясь из поликлиники, смотрела куда-то вверх. Хотелось стремиться к свету тёмными глазами…хотелось найти в толпе кого-то родного и сказать, что я его люблю.
Я увидела идущую навстречу пожилую пару в пятнадцати шагах от меня. И узнала Анастасию Степановну, мою учительницу математики в школе. И…как ребёнок, бросилась ей навстречу с радостной улыбкой и слезами на глазах.
- Юлечка, здравствуй, Юлечка…
- Здравствуйте, Анастасия Степановна. Я так безумно рада вас видеть…
Мы всё ещё держали друг друга за руки. Я улыбалась сумасшедшей улыбкой маленькой пятиклассницы, какой я впервые попала на её урок, когда моих родителей ещё вызывали в школу за мою учёбу, идущую из рук вон плохо. И именно математик и учитель русского языка стали активно вбивать в мою дурную голову знания, чем до золотой медали и довели.
- Юлечка…я очень хочу тебе сказать…когда я всё узнала…мне так стыдно, прости меня. Я казню себя за то, что я на тебя кричала за пропуски. Когда я узнала, как они измывались над тобой…Я так казню себя…я же ничего не знала…
Я лихорадочно соображала, кто же мог ей рассказать об этом. Потому что я её расстраивать не хотела. Доброжелателей было много, но они бы наоборот выставили меня слабенькой прогульщицей, которой создали все условия для учёбы, и промолчали бы о том, что мне говорили за закрытыми дверями кабинета тет-а-тет, какие фразы бросали в спину.
- Анастасия Степановна…ну что вы так…я вас очень-очень люблю. И вы правда ничего не знали и не могли знать. Вы имели право требовать посещений, потому что…это работа. И я должна была…
Должна была. Конечно, ходить в школу. Потому что я там училась. Но я не ходила, потому что меня начинали колотить психи, едва я выглядывала в окно на это здание. Но это прошло. И этого больше никогда не будет. Только не в моей жизни теперь.
Распрощавшись со своей учительницей, я снова спрятала в дальний угол души улыбку. Прежде чем я захочу воспользоваться ей снова, угол успеет зарасти паутиной. Но теперь я уже не прячусь за маской равнодушия и непроницаемости. Она просто стала моим лицом.
Теперь воспоминания о школьном времени всего за полгода превратились во что-то такое, что было не со мной. Я не чувствую больше страха. Я не помню зла, пока не вижу кого-нибудь из тех, кто его причинял. Я давно всё всем простила.
Теперь осталось место только для благодарности за то, что это было. Все люди, события, эмоции…они сделали меня такой, какая я сейчас. И я не уверена, что хотела бы быть другой. Взамен чисто детскому счастью и друзьям я получила способность глубоко чувствовать и видеть не только глазами. Эти чувства я никогда бы не променяла на стандартные, если бы был выбор.
Точно так же, как не могу променять на принца и семью странное, своеобразное, кареглазое счастье. Хотя понимаю, что было бы проще.
Но Мы не ищем лёгких путей.
Я увидела идущую навстречу пожилую пару в пятнадцати шагах от меня. И узнала Анастасию Степановну, мою учительницу математики в школе. И…как ребёнок, бросилась ей навстречу с радостной улыбкой и слезами на глазах.
- Юлечка, здравствуй, Юлечка…
- Здравствуйте, Анастасия Степановна. Я так безумно рада вас видеть…
Мы всё ещё держали друг друга за руки. Я улыбалась сумасшедшей улыбкой маленькой пятиклассницы, какой я впервые попала на её урок, когда моих родителей ещё вызывали в школу за мою учёбу, идущую из рук вон плохо. И именно математик и учитель русского языка стали активно вбивать в мою дурную голову знания, чем до золотой медали и довели.
- Юлечка…я очень хочу тебе сказать…когда я всё узнала…мне так стыдно, прости меня. Я казню себя за то, что я на тебя кричала за пропуски. Когда я узнала, как они измывались над тобой…Я так казню себя…я же ничего не знала…
Я лихорадочно соображала, кто же мог ей рассказать об этом. Потому что я её расстраивать не хотела. Доброжелателей было много, но они бы наоборот выставили меня слабенькой прогульщицей, которой создали все условия для учёбы, и промолчали бы о том, что мне говорили за закрытыми дверями кабинета тет-а-тет, какие фразы бросали в спину.
- Анастасия Степановна…ну что вы так…я вас очень-очень люблю. И вы правда ничего не знали и не могли знать. Вы имели право требовать посещений, потому что…это работа. И я должна была…
Должна была. Конечно, ходить в школу. Потому что я там училась. Но я не ходила, потому что меня начинали колотить психи, едва я выглядывала в окно на это здание. Но это прошло. И этого больше никогда не будет. Только не в моей жизни теперь.
Распрощавшись со своей учительницей, я снова спрятала в дальний угол души улыбку. Прежде чем я захочу воспользоваться ей снова, угол успеет зарасти паутиной. Но теперь я уже не прячусь за маской равнодушия и непроницаемости. Она просто стала моим лицом.
Теперь воспоминания о школьном времени всего за полгода превратились во что-то такое, что было не со мной. Я не чувствую больше страха. Я не помню зла, пока не вижу кого-нибудь из тех, кто его причинял. Я давно всё всем простила.
Теперь осталось место только для благодарности за то, что это было. Все люди, события, эмоции…они сделали меня такой, какая я сейчас. И я не уверена, что хотела бы быть другой. Взамен чисто детскому счастью и друзьям я получила способность глубоко чувствовать и видеть не только глазами. Эти чувства я никогда бы не променяла на стандартные, если бы был выбор.
Точно так же, как не могу променять на принца и семью странное, своеобразное, кареглазое счастье. Хотя понимаю, что было бы проще.
Но Мы не ищем лёгких путей.
-
-
12.03.2007 в 10:59