Если сгорать - то дотла. Если разрывать - то в клочья!
Я иду…по земле, политой кровью. Здесь – это место, где небо качает в себе не жизнь, а безысходность. Каждую неделю кто-то становится самоубийцей.
Ветер хочет разорвать меня на пустынных улицах, а деревья, качаясь в такт порывам, шепчут: «Беги…»
Из заброшенного здания вышла толпа обреченных. В этих лесах, говорят, есть волки. Местный народ боится ходить туда, но я-то знаю, что стаи волков здесь, среди нас.
Я снова пришла на этот мост. Старые перекрытия податливо скрипнули, ржавое железо омывает водой горных рек…Дощатые ступени были изломанны через одну, а поручней в некоторых местах нет и вовсе. Вдали мост перекошен, висит лишь на одном железном канате… Другой оборван и его конец опускается в реку, доки сломаны.
Когда-нибудь этот мост оборвется. Все обрывается: и мост, и жизнь.
Я выхожу на середину моста и смотрю на тонкие нити линий электропередач…Вышки показываются из-за тел гор, а выше, по узкой размытой дороге, стоят заброшенные шахты. Там каждый год сотни детей прощаются с жизнью по глупости… Старая база давно изрешечена выстрелами, а дома некогда прекрасных усадеб одиноко смотрят со склонов гор, будто обвиняя кого-то в своей смерти. Здесь всюду смерть…
Огромные глыбы гор огибает горная река. Горизонта не видно, а за ним и есть эта жизнь, которую здесь давно забыли…Когда стали умирать пациенты, когда из психиатрической больницы стали убегать люди…Теперь она стоит, полуразрушенная, на отвесном склоне, который когда-то снесла сель.
Вдалеке слышатся грубые взрывы…Это работает каменоломня в горах. Когда они раздаются ночью, я всегда просыпаюсь от испуга, как если бы этот взрыв гремел прямо под окнами наших старых больничных зданий…
Здесь я чувствую невыносимо полную пустоту. Так мертвенно гремит тишина и шепчет ветер.
Люди, живущие здесь, посмеиваются над моей тягой и страстью к мосту. Смешные…Они не задыхались воздухом Краснодара, их не слепили огни города, они не боялись толпы чужих людей. А здесь…здесь сосредоточены все мои жизненные страхи, потому я так люблю эти места.
Именно город научил меня ценить пустоту, тишину и одиночество.
Ветер хочет разорвать меня на пустынных улицах, а деревья, качаясь в такт порывам, шепчут: «Беги…»
Из заброшенного здания вышла толпа обреченных. В этих лесах, говорят, есть волки. Местный народ боится ходить туда, но я-то знаю, что стаи волков здесь, среди нас.
Я снова пришла на этот мост. Старые перекрытия податливо скрипнули, ржавое железо омывает водой горных рек…Дощатые ступени были изломанны через одну, а поручней в некоторых местах нет и вовсе. Вдали мост перекошен, висит лишь на одном железном канате… Другой оборван и его конец опускается в реку, доки сломаны.
Когда-нибудь этот мост оборвется. Все обрывается: и мост, и жизнь.
Я выхожу на середину моста и смотрю на тонкие нити линий электропередач…Вышки показываются из-за тел гор, а выше, по узкой размытой дороге, стоят заброшенные шахты. Там каждый год сотни детей прощаются с жизнью по глупости… Старая база давно изрешечена выстрелами, а дома некогда прекрасных усадеб одиноко смотрят со склонов гор, будто обвиняя кого-то в своей смерти. Здесь всюду смерть…
Огромные глыбы гор огибает горная река. Горизонта не видно, а за ним и есть эта жизнь, которую здесь давно забыли…Когда стали умирать пациенты, когда из психиатрической больницы стали убегать люди…Теперь она стоит, полуразрушенная, на отвесном склоне, который когда-то снесла сель.
Вдалеке слышатся грубые взрывы…Это работает каменоломня в горах. Когда они раздаются ночью, я всегда просыпаюсь от испуга, как если бы этот взрыв гремел прямо под окнами наших старых больничных зданий…
Здесь я чувствую невыносимо полную пустоту. Так мертвенно гремит тишина и шепчет ветер.
Люди, живущие здесь, посмеиваются над моей тягой и страстью к мосту. Смешные…Они не задыхались воздухом Краснодара, их не слепили огни города, они не боялись толпы чужих людей. А здесь…здесь сосредоточены все мои жизненные страхи, потому я так люблю эти места.
Именно город научил меня ценить пустоту, тишину и одиночество.